Виртуальный музей
Новомучеников и исповедников
Земли Архангельской

Сайт создан по благословлению митрополита Архангельского
и Холмогорского Даниила

Прогулка вдоль берега Двины, или крестный ход в Лявлю.

Скачать

15.01.2015

                                                            Н.Суханов

Прогулка вдоль берега Двины,

или крестный ход в Лявлю.

Имеем честь пригласить Вас, читатель, в Лявлю. Это и далеко и близко – смотря как добираться. Если автобусом, то час езды. Но нам лучше идти пешком, с остановками, т.е. крестным ходом.

Отслужив литургию в церкви «Взыскание погибших», что на Жаровихе, и отправимся. Вообще-то прецедент такого крестного хода был.

Из рассказа Н. А. Юсуповой, прихожанки прихода церкви Успения Пресвятой Богородицы:

- Мои родители жили в деревне Старая Жаровиха, рядом с которой сейчас городское кладбище. Моя мать, Хвиюзова Евдокия Егоровна, которая всегда отличалась крепкой памятью, рассказывала, что 2 августа[1] 1918 года отец неожиданно пришёл с заработков в Архангельске и сказал, что в городе высадилась Антанта и поэтому он два дня побудет дома.

Какая «Антанта», что за «Антанта», он ничего объяснить не мог, сказал только: «Это война» - и как в воду глядел. Через месяц его мобилизовали в Белую армию, потом была Красная, польский фронт и домой он вернулся только через четыре года.

На следующий день мать встала пораньше, обрядилась с коровой и пошла в Лявлю. Сначала шла одна. На Белой горе[2] к ней присоединились ещё три женщины. Пока шли по длинной Уйме, к ним выходили всё новые и новые люди. К Малым Корелам подошла уже маленькая толпа. После Чёрного Яра[3]толпа стала большая. Когда пришли в Лявлю, всё пространство между Никольской и Успенской церквями было заполнено людьми.

Это кажется удивительным. Ни радио, ни телефона в наших краях тогда не было. Телеграфное сообщение было только вдоль железной дороги. Роль курьеров выполнили бежавшие из города большевики. Кто, спасаясь, кто, спешивши за помощью, они разнесли весть о смене власти в Архангельске по всему Подвинью и с максимально высокой скоростью.

Есть основания предполагать, что лявленский священник протоиерей Сильвестр Титов узнал о высадке «Антанты» от своего друга, капитана Степана Ивановича Бутакова уже 2-го августа и потому назначил на следующий день литургию в более прохладной и более просторной Никольской церкви.

Он не стал говорить проповедь, а вышел на крыльцо купальни от святого колодца начал читать Канон молебный ко Пресвятой Богородице: «Пресвятая Богородица, спаси нас!»

О чём молились эти люди? О спасении России молились. И она была спасена! Пусть в исковерканном виде, в составе СССР, но спасена!

О чём нам сейчас молится? О том же. И в предполагаемом крестном ходе рефреном будет звучать: «Пресвятая Богородица, спаси нас!»

Это не единственное совпадение нашего крестного хода и его предтечи. Не могла Евдокия Егоровна предполагать, что после того, как рухнут нары под заключёнными в старой Архангельской пересылке в церкви «Всех святых» и об этом станет известно на Западе, новую построят не где-нибудь, а в Старой Жаровихе. И уж тем более не могла она знать, что Владыка Тихон благословит строительство церкви «Взыскание погибших» на развалинах этой новой пересылки. Не могла, не могла, а определила отправную точку нашего крестного хода.

Однако, пройдя только половину Уймы, нам надо будет остановиться у посёлка керамического комбината – отслужить литию по погибшим здесь интернированным полякам[4] и, заодно, попросить прощения у крымских и поволжский немцев за их страдания в «Мечкастрое», на строительстве первой очереди Архбума.

Вторую литию надо будет отслужить на подходе к Малым Корелам: за резным идолом и памятным стендом лесного департамента случайно был обнаружен небольшой массив захоронений. Третью – на деревенском кладбище Малых Корел.

Здесь в 1928-ом году произошла трагедия, организаторы которой хотели бы «спрятать концы в воду», точнее, зарыть в землю. Вели этап заключённых в Лявлю, в прошлом священников, но в двадцать восьмом году просто «рабсилу» для Обллесзага[5]. Случился побег, и начальник этапа принял решение расстрелять всех оставшихся. И никто бы ничего не знал, если бы один из расстрелянных не оставил в доме, где ночевали, Евангелие. Оно сейчас хранится в нашем музее и оно свидетельствует. ( На снимоке - дарственная надпись владельцу) Нам ещё не раз предстоит вспомнить слова Спасителя, что всё тайное когда-нибудь становится явным.

Дальше мы войдём в зону так называемых лявленских захоронений жертв репрессий. Сначала нам надо в Чёрном Яру свернуть с основной дороги и спуститься к реке. Сурповских бараков (Северного речного пароходства), где содержались раскулаченные Архангельской области, мы уже не увидим – река смыла это место, но, отслужив здесь панихиду, далее мы будем повторять часть их скорбного пути.


Ещё раз остановимся, не доходя до Бабонегово, на территории учебно-опытной базы Поморского университета. Здесь проводились расстрелы с тридцать шестого по сорок третий год. Все видные деятели предвоенного Архангельска зарыты здесь – и безвинные, и те, кто сам тысячами отправлял на смерть.

Видимо, здесь нам будет удобно переночевать, и мне удобно обратить ваше внимание на одну особенность лявленских захоронений.

Подмосковный полигон Бутово стал широко известным благодаря тому, что чудом (!) сохранились списки расстрелянных. На Соловках похожая ситуация. Нам же говорят (и люди из КГБ, и сейчас – ФСБ), что списки убиенных не сохранились. Не думаю, что следует впадать в «праведный гнев» и стучать кулаком по столу – вынь да положь! Мы знаем главное – лявленские захоронения существуют! Тела убиенных давно разложились, особенно там, где песок, а души их у Господа, и когда надо будет, когда это будет полезно для спасения наших душ, Господь откроет.

А здесь, в Бабанегово, так хорошо молится. И чтобы никому не показался длинный летний вечер пустой тратой времени, составитель готов рассказать две истории, как говорят, в тему: «А убит здесь кто?»

1. Художник Николай Фурсей[6].

Н.Фурсей. На краю тундры. 1940 г.


Жил человек. Никому не мешал. Вырезал фигурки из чёрной бумаги и приклеивал на бумагу белую. Но поскольку был он Художником, получались произведения искусства. Художественные критики тридцатых годов писали, что при всей скупости изобразительных средств, в работах Николая Фурсея есть полнота жизни. Его называли Чеховым в графике. Не случайно, в 1938 году Архангельское товарищество «Художник» избрало его председателем правления. Одновременно он играет партию первой скрипки в оркестре театра, работает директором радиотеатра и профессиональным художником «Госиздата».

Но, как известно, посредственность во все времена не может мириться с присутствием таланта. Последовал донос: будто бы Николай Фурсей неодобрительно отзывается о союзе СССР и Германии и не верит в советско-германскую дружбу. До начала войны оставалось меньше четырёх месяцев.

. Конечно, это был только повод, настоящая причина ареста была в том, что Николай Фурсей - крестник христианского философа Николая Николаевича Неплюева, , вырос в семье Андрея Ивановича Фурсея, главного управляющего Крестовоздвиженского Трудового Братства, основанного Н.Н.Неплюевым на землях своего имения в Сумской области. А где место «просвещенному труженику», идеалу этого братства, как не в Конецгорском лесопункте? Верные сторонники лозунга «Свобода! Равенство! Братство!», усвоив «Три источника и три составные части марксизма», философский труд объёмом в одну страницу, ( а большего интеллекта от них и не требовалось) творили суд и расправ над интеллигентом и просто порядочным человеком Николаем Фурсеем.

Но каков русский человек! Три года его перековывали на Соловках – не перековали, ещё через полтора года лесоповала он смеет считать Баха, Бетховена и Моцарта гениями! Что можно сделать с таким? Только убить, что и было исполнено между Бабонегово и Конецгорье 12 сентября 1942 года.

Слева направо работы Николая Фурсея: автопортрет, портрет жены, Веры Петровны, и портрет сына Юры, сейчас - Георгия Николаевича Фурсея - вице-президента Российской академии естественных наук.


2. Капитаны Бутаковы

Капитаны Бутаковы.

Фамилия Бутаковых в истории России громкая. Особенно в истории российского флота. В Морском энциклопедическом словаре 1991 года упоминаются девятнадцать ( ! ) адмиралов Бутаковых. Двадцатого, А.Г.Бутакова, адмирала, начальника штаба Кронштадта, расстрелянного в феврале 1917 года «революционными» матросами на Якорной площади, по политическим мотивам в словаре ещё не назвали.

Сто двадцать высших морских офицеров российского флота (капитанов I-го и II-го рангов) носили эту фамилию в XIX веке.

И в нашей, лявленской, истории род Бутаковых не менее древний и достойный, чем род Карбасниковых или род Немановых, только красный террор XX-го века ударил по нему со всей беспощадностью, так, что кроме Валентина Сергеевича, известного краеведа ,чьи труды, к слову сказать, ещё не оценены, Бутаковых в Лявле считай и не осталось.

Валентин Сергеевич строго документировано восстановил свою родословную до середины XVII века. По его сведениям в деревне Лявлестровская, той самой, что Марфа Борецкая пожертвовала Николо-Корельскому, монастырю были две основные фамилии: Карбасниковы и Бутаковы. Известно, что и на верфях Баженовых в Вавчуге работало много Бутаковых. А далее я позволю себе сделать (недоказанное!) предположение: не там ли Петр I высмотрел кого-то из них и увез в столицу, чьи потомки так славно потрудились на пользу России? Впрочем, изучить это – задача для молодых, мне, старику, наверное, не успеть.

Когда в семье растут пять сыновей, послушных родителям, дружных между собой, умных и настойчивых, как у Ивана Ильича Бутакова,, такую семью во все времена, не только в XIX веке, на деревне уважают.

Первым удивил Лявлю старший Бутаков - Савва, когда поступил в Морской кадетский корпус. Высшее военно-морское учебное заведение страны, куда крестьянских детей не принимали. Впрочем, семейное предание Бутаковых не видит здесь ничего особенного. Дело в том, что родители Саввы по поморскому обычаю отправили своего первенца трудником в Соловецкий монастырь На этом особенно настаивала его мама, Александра Михайловна, да и отец не был против. (Тогда у родителей были другие взгляды на принципы воспитания). Монахи определили ему послушание – быть юнгой на монастырском пароходе. А когда пришло время и рекрутский жребий выпал на Савву, он был готов служить Родине матросом. Далее, видимо, сделала своё дело фамилия – очевидно, что была чья-то протекция..

Не легко было крестьянскому пареньку в столице, бегал, давал уроки на дому питерским «недорослям», но получил первый офицерский чин – мичмана, и потом до 1914 года плавал на Балтике.

Через четыре года по его стопам отправился в столицу третий из братьев – Степан. По окончании Петербургских Мореходных классов, учебного заведения поскромнее, чем кадетский корпус, но тоже выпускавших офицеров, младший Бутаков два года служил на военно-морском флоте недалеко от брата, но в 1905 году вернулся домой. Способные, старательные гидрографы и на Севере были нужны.

На карте Баренцева моря около побережья Кольского полуострова мы найдём банку (мель) и острова, названные по фамилии поручика Корпуса Флотских Штурманов С.И.Бутакова. Около острова Вайгач есть бухта, а в Печерской губе банка, названная в честь парохода «Пахтусов». У Новой земли – банка и залив парохода «Мурман». Этими гидрографическими судами в 1905-1912 годах командовал Степан Иванович.

К 1916-му году он уже возглавляет в Архангельске лоцманскую служб..

В 1914-ом году решил вернуться домой и Савва. Он купил дом у Николая Яковлевича Карбасникова, который 1916 году дом оценят в 3000 рублей.. Два таких красивых и добротных дома были во всей волости: у него в Ершовке и в Вайново.

Подпись: Степан БутаковЛетом восемнадцатого года всё рухнуло. В безумном костре гражданской войны сгорали не только планы и надежды отдельных людей, целые сословия переставали быть

Сначала Степан получил приказ непосредственного начальства выехать в Мурманск, встретить там английскую эскадру и провести её в Архангельск. Мог ли он отказаться выполнить приказ в условиях военного времени? К тому же англичан в тот момент врагами ни кто не считал – эскадра прибыла на Русский Север по просьбе Троцкого и Ленина для защиты от немецких подводных лодок. Кстати, Степан Бутаков на капитанском мостике английского крейсера не стоял, он плыл в Архангельск пассажиром. Но одного факта его переговоров с английским консулом было достаточно, чтобы в двадцатом году его объявили «врагом народа».

Перед приходом красных в Архангельск в 1919 году Степан Иванович ушёл с генералом Миллером в эмиграцию, добрался до Харбина. После окончания гражданской войны перебрался во Владивосток, несколько лет плавал на судах Совторгфлота, но семья-то оставалась в Лявле. Дочери росли, становились уже большенькими, к ним в дом стали уже молодые люди захаживать, в том числе и один комсомолец. Он-то и высмотрел письмо от Степана Ивановича, запомнил обратный адрес и сообщил его местному милиционеру. В тридцать седьмом году, когда органы «прижмут» самого комсомольца, милиционер напишет письмо в его защиту, где особо отметит «заслуги оного в деле разоблачении матёрого врага народа» С.И.Бутакова.

Судили Степана Ивановича в ноябре 1927 года в Архангельске вместе с женой Юлией Николаевной, дочерью смотрителя мудьюгского маяка, и её сестрой Марфой Николаевной Карповой. Женщинам дали по несколько лет лагерей, а Степан Иванович 16 ноября 1927 года был расстрелян в лесу за Трепузово .

Савва Иванович в двадцатом году тоже был арестован «по подозрению», но на восьмые сутки освобождён. Пароход у него красные отобрали сразу же, в 1920-ом году, В 1930-ом - раскулачили и отобрали дом. Через год вернули - пустой, и Савва Иванович отдал его сельскому совету под школу

По правде говоря, он редко в те годы и бывал в Лявле – Арктика! Моряку с его опытом, работы там было через край и зимой и летом. Трудно назвать хоть один знаменитый арктический пароход тридцатых годов, на котором бы Савва Бутаков не ходил. Капитанил на «Лозовском», служил на ледоколе «Красин», том самом, что спасал экспедицию Нобиле.

Последняя его должность – капитан знаменитого «Сибирякова». Был не однократно отмечен правительственными наградами .В 1936-ом году его с почётом проводили на пенсию.

Отдыхай, старик? У тебя всё хорошо? В самом деле: хорошая квартира в городе (пр. Ломоносова, 32), хоть и маленький, но есть домик в Ерщовке, дочери выданы замуж, сыновья идут по стопам отца – все плавают. Но…

Подпись: Дом Саввы Бутакова  Сейчас принадлежит Иоанно-Богословсому женскому монастырю  Савву Ивановича арестовали на картофельном поле, даже лопату не дали домой занести. Далее – суд скорый и беспощадный. Обвинение? Полный набор: брат «врага народа», кулак, бывший судовладелец, английский шпион, привозил из-за границы и распространял контрреволюционную литературу, готовил диверсионные акты на судах Приговор – расстрелян 2 октября 1938 года в лесу между Конецгорьем и Бабонегово.

3. Выкатка на Красном.

Две истории, если посмотреть налево, за забор, первый раз поставленный в 1943 –ем году. Забор, к которому родители и Бабонегово и Конецгорья запрещали подходить детям ближе, чем на десять метров. Не дай Бог, увидят, как строятся дачи для работников обкома партии.

Третья история, если посмотреть направо, на реку.

Из воспоминаний Ульяны Ивановны Потаниной:

В 43-ем году на сплаве по Северной Двине сложилась очень тяжёлая обстановка. Вдоль всего острова Красный были с весны поставлены плоты. Летом их «обсушили», т.е. не смогли приплавить к лесозаводам, и нас, рабочих Конецкорского лесопункта послали на освоение аварийной древесины .Кроме нас «пригнали» ещё тысячу заключеных.. Только мужчин, им бы на фронте быть, но…

Работа ,конечно, легче, чем у колхозниц, в ручную таскавших лес на строительство обкомовских дач. Это в нашу-то гору! У нас берег ниже, но выкалывать брёвна изо льда – тут сила нужна.

Мы, местные, какие ни какие, но «хлебы» с собой возьмём, а заключённых почти не кормили. Сядем обедать – они такими глазами смотрят, что кусок в глотку не лезет.

Умерших от голода там же, на острове, и хоронили. Все они там зарыты.

В конце этой главы пойдёт речь о затопленных баржах. Уместно задаться вопросом: если баржа с заключёнными уходила под воду против Ершовки, то где следует искать её сейчас?

Ответ однозначен – в бабонеговской яме! В начале двадцатого века её глубина была около сорока метров, а сейчас восемнадцать. Пока нет прибора, который мог бы прозондировать двадцать метров наносного ила и песка, а значит, нет и возможности найти эти баржи. Да и надо ли искать? Не достаточно ли поставить поклонный крест на Красном так, чтобы он был виден и из проезжающих машин и проплывающих мимо судов?

Утром, помолясь, мы пойдём дальше. Через два километра нам снова нужно будет остановиться. У моста через безымянный ручей надо отслужить литию – помянуть интернированных эстонцев, строивших в 1939-ом году деревянный мост и хотя бы посмотреть сверху на ручей, в котором два года раньше случилась трагедия, похожая на малокорельскую.

Тоже вели этап (уже в «Кулойлаг»), тоже случился побег. Начальник этапа завёл остальных в ручей и приказал всех расстрелять. И ни кто ни чего бы не знал, если бы не случайность: местные рыбаки стали находить на берегу Двины черепа с дыркой в затылке.

После Псарёво[7] свернём на старую дорогу, к царёвскому[8]кладбищу. На месте стоявшей здесь когда-то старообрядческой часовни расположен самый большой и страшный из массивов лявленских захоронений. Помолимся здесь у поклонного креста, установленного детьми из епархиальной воскресной школы. Кроме него ничто не напомнит нам, что мы, в сущности, ходим по могилам. Сам грешен, сам здесь грибы собирал.

Помолясь и поклонясь, мы выйдем опять к основной дороге и пересечём её. Там, где сейчас расположены дачи кооператива «Северодвинка», раньше стоял полк пограничников. Личный состав полка готовил рвы для расстрельных команд, до тридцать шестого года рядом со штабом. Здесь почва болотистая, и рвы по весне видны. Ребята из группы «Поиск» оформили рвы, как могилы, сделали, какие смогли сделать, кресты из подручного материала (Сорок два крестика).

Поклонный крест из металла (На снимке слева) установил лявленский Приход на месте, где мы с Владимиром Анкиндиновичем Митиным, автором главы «Кулойский лагерь НКВД», во времена существования КГБ сделали пробный и единственный раскоп. Позднее работники Приморской прокуратуры, проводя по нашему заявлению экспертизу, раскопали ров полностью и насчитали сорок черепов с «автографом исполнителей приговоров» - дыркой в затылке. Больше, было сказано нам, никаких отличий на трупах нет, установить, кто здесь убит, невозможно. Подростки-поисковики обнесли забором приблизительно четверть рвов. С помощью простых арифметических действий читатель сам может оценить, что такое массив захоронений.

Массив за царёвской часовней больше и размерами и циничнее по действиям расстрельных команд. Стреляли в сорок третьем году уже в Архангельске. В Иоанно-Богословском монастыре могут показать место, где располагался гараж на шесть машин, занятых на перевозке трупов.

Из воспоминаний Е.А.Ф.:

- Мы с мужем и золовкой ходили по клюкву. Запозднились, возвращались домой уже в семерках. Они (похоронная команда – сост.) со всех сторон охранение выставили, а со стороны леса – нет. Мы и вышли к самой машине. Трупы были голые, их крючьями, какими лес катают, из машины в ров стаскивают.

Икона «Снятие пятой печати» из лявленской церки

Авторская иконография Е.А.Петухова

Из воспоминаний Е.И.Н.

- Мои старшие дети школу кончали в Уйме. Утром туда пешком и назад пешком. Осенью по дороге и грибов насобирают. Как-то приходят и говорят, что в лесу мешок прорезиненный видели, дескать, не схожу ли я посмотреть. Я, помню, разревелась – так-то вы мать жалеете, если думаете, что на работе я совсем не устала. А постоялец наш, тракторист из МТЗ, заинтересовался. Возвращается мрачнее тучи – там, говорит, расчленённый труп. Это, чтобы больше народу можно было в ров запихать. За трактористом на следующее утро приехал «чёрный ворон», и больше мы его и не видели.

Можно задать вопрос, логично спросить: если бы в разговоре со мной старая доярка не применила бы непонятное слово «усевлонцы» ( производное от УСЕВЛОН), если бы мы с Владимиром Анкиндиновичем Митиным, тогда работником краеведческого музея, не начали собирать информацию о репрессиях, то о лявленских захоронениях ни кто ни чего бы не знал? Ничуть! Ребята-поисковики показали нам засечки на деревьях на массивезахоронений около дачного кооператива «Северодвинка».

Кто-то в конце сороковых или в начале пятидесятых годов вырубил топором на деревьях около каждого из расстрельных рвов кресты. Что он этим хотел сказать? Очевидно, человек надеялся, придёт время, и люди заинтересуются, чем этот лес отличается от другого, что спрятано в этом болоте. Воистину: нет ничего тайного, что не стало бы явным.

Через несколько лет, уже после развала СССР, когда от всесильного КГБ остались воспоминания, один из его бывших работников допустит «утечку информации»: оказывается они вели собственное расследование и результаты его в точности совпали с нашими.

Трудным у нас получится день, но перед тем, как попроситься на постой в Иоанно-Богословский монастырь, нам необходимо ещё отслужить панихиду на берегу Двины в Ершовке.

26 августа 1925 года здесь сидели отец с сыном. Просто сидели и любовались рекой. Погода прекрасная, буксир баржу тянет. Вдруг на пароходе забегали люди. Было видно, как они выбирают буксировочный трос, и баржа медленно уходит под воду.

Из воспоминаний У.И.Потаниной:

- В тот год мы с отцом решили на Успение (Пресвятой Богородицы –сост.) плыть в Лявлю. Только вывернулись из Сопушинки на Двину, сразу после Бабонеговской кошки, очутились среди мертвяков. Во всю ширину реки, справа и слева несло трупы – над водой только лицо и кисти рук. Вот страху-то натерпелись. В Лявле около церкви встретили председателя волисполкома, рассказали ему – всё-таки власть.

- А, это всякую шваль по деревням собирают и топят в реке,- объяснил он.

Такое объяснение всех устроило. Устроит ли оно нас, живущих в двадцать первом веке? Думаю, что на следующий день, 17 июля, литургия в лявленской церкви Успения, в приделе новомучеников и исповедников российских ответит на этот вопрос и будет логическим завершением нашего путешествия или крестного хода.

PS. У меня складывается такое чувство, что Владыка Тихон, благословляя обустройство придела новомучеников и исповедников российских в нашей церкви уже знал, что крестный ход в Лявлю будет.[9]



[1] « часть войск Антанты в 6 часов 2 августа на крейсере «Аттентиф» вступила в город». Городецкий С.Н. «Образование Северной области». Сборник «Белый Север» под редакцией В.И.Голдина, стр. 39.

[2] Следующая деревня на Уемском тракте за Старой Жаровихой.

[3] Сейчас мы знаем Чёрный Яр больше по расположенной там воинской части, в 1918-ом году существовала деревня с таким же названием.

[4] Материалы по интернированным полякам нам любезно предоставила историк-краевед Татьяна Фёдоровна Мельник.

[5] Так тогда называлась организация, созданная П.М.Медведковым (см. главу «Трагедия на Волкозеро») , а потом преобразованная в Кулойлаг.

[6] Вся эта глава не могла быть написана без помощи Георгия Николаевича Фурсея, учёного-физика, Валентина Сергеевича Бутакова, лявленского краеведа, внучатого племянника капитанов Бутаковых, Юрия Всеволовича Дойклва, журналиста, и местных старожилов, которым я пятнадцать лет назад дал слово нигде не называть их фамилий.

[7] См. главу «Приложения»

[8] Там же.

[9]Такие совпадения могут показаться странными, граничащими с фантазиями не совсем здорового человека, но я, много лет занимающийся историей наших церквей, к ним уже привык. У нас всё имеет предысторию, преуготовление.